Лондонский дом викторианской эпохи

Все от помолвки до свадьбы в викторианскую эпоху

Очень подробный и интересный Сайт, полностью посвященный повседневной истории Англии викторианского периода.
Он состоит из двух разделов:
~ строению типичного городского дома этого периода,
~ а другой повседневной жизни его обитателей.

Деньги

Соверен — золотая монета, чеканящаяся с 1489 г. и равная 20 шиллингам. Как несложно увидеть, соверен был монетой, соответствовавшей бумажному фунту стерлингов.
1 фунт = 20 шиллингам
1 соверен = 20 шиллингам

Гинея — золотая монета, которая была впервые отчеканена в 1663 г. из золота, привезенного из Гвинеи. Она ценилась чуть дороже, чем фунт и соверен. До последнего времени если где-то в финансовых расчетах появлялась сумма в 21 шиллинг, ее автоматически переименовывали в гинею.
1 гинея = 21 шиллингу

Шиллинг - распространённая монета Англии из серебра, известная также как «боб» 
Шиллинг = 12 пенсам. 

Пенни ( или пенс)— мелкая монета из бронзы.
1 пенни = 4 фартингам или 1/12 шиллинга.

Фартинг - самая мелкая разменная английская монета из бронзы, равная четвертинке пенни.

Несмотря на сложность денежных расчетов, жители Англии никогда в них не путались: знать вела расчеты в фунтах и гинеях и ни разу не держала в руках фартинга, а бедняки не видели ничего крупнее пенсов и шиллингов.

Наказания в семье и в школе в Англии 19 век

Изучение телесных наказаний в Англии 19го века отчасти напоминает ту пресловутую температуру по больнице. Если в некоторых семьях детей драли как сидоровых коз, то в других и пальцем не трогали. Кроме того, анализируя воспоминания викторианцев о телесных наказания в детстве, нужно отделять зерна от плевел. Далеко не все источники, в красках и со смаком повествующие о телесных наказаниях, являются достоверными. Некоторые — всего лишь плод эротических фантазий, которые цвели и благоухали в 19м веке (как, впрочем, и сейчас). Именно такую работу с источниками и проделал Ян Гибсон. Плодом его многолетнего анализа мемуаров, газетных статей, юридических документов и эротической литературы стала книга «The English Vice» (Английский Порок), некоторые главы которой я вкратце перескажу здесь. Хотя выводы автора, особенно что касается этиологии садомазохизма, могут показаться спорными, его историография телесных наказаний в 19м веке вполне убедительна.

Оправдывая применения телесных наказаний в отношении детей и преступников, англичане 19го века зачастую ссылались на Библию. Разумеется, не на те эпизоды, где Христос проповедовал любовь к ближнему и просил апостолов пустить к нему детей. Гораздо больше сторонникам порки нравились Притчи Соломона. Помимо всего прочего, там содержатся и следующие сентенции:

Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его. (23:24)
Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его. (19: 18)
Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрет; ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней. (23: 13 — 14)
Глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит ее от него. (22:15).

Все доводы о том, что притчи Соломона не стоит воспринимать так уж буквально, а упоминаемая там розга — это, возможно, какая-нибудь метафорическая розга, а не пучок прутьев, сторонники телесных наказаний игнорировали. К примеру, в 1904 году вице-адмирал Пенроуз Фитцджеральд вступил в полемику с драматургом Джорджем Бернардом Шоу, яростным противником телесных наказаний. Яблоком раздора послужили наказания во флоте. Адмирал, как водится, закидал Шоу цитатами из Соломона. На это Шоу ответил, что как следует изучил биографию мудреца, а так же взаимоотношения в его семье. Картина вырисовывалась невеселая: к концу жизни сам Соломон впал в идолопоклонство, а его хорошо выпоротый сын так и не смог сохранить отцовские земли. По мнению шоу, пример Соломона как раз и является лучшим аргументом против воплощения его принципов в жизнь.

Помимо Притч, у сторонников порки была еще одна любимая поговорка — «Spare the rod and spoil the child» (Пожалеешь розгу — испортишь ребенка). Мало кто знал, откуда она вообще появилась. Считалось, что откуда-то из Библии. Там же много всего написано. Наверняка и эта поговорка затесалась. Где-нибудь. На самом же деле, это цитата из сатирической поэмы Сэмюэля Батлера Hudibras, опубликованной в 1664м году. В одном из эпизодов, дама требует от рыцаря, чтобы он принял порку в качестве испытания его любви. В принципе, ничего странного в этом нет, дамы над рыцарями как только не издевались. Но сама сцена весьма пикантна. После уговоров, дама сообщает рыцарю следующее: «Love is a boy, by poets styled/ Then spare the rod and spoil the child» (Любовь — это мальчишка, созданный поэтами/ Пожалеешь розгу — испортишь дитя). В данном контексте, упоминание порки скорее связано с эротическими игрищами и, вероятно, с пародией на религиозных флагеллянтов. По крайней мере, сама идея преподносится в насмешливом ключе. Кто бы мог подумать, что суровые мужья от образования будут цитировать эти шутливые вирши?

У себя дома эти господа, не колеблясь, следовали указаниям Соломона а том виде, в котором они их понимали. Причем если в рабочих семьях родители могли попросту накинуться на ребенка с кулаками, детишек из среднего класса чинно секли розгами. В качестве орудия наказания могли применяться и трости, щетки для волос, тапки и так далее в зависимости от родительской изобретательности. Нередко детишкам доставалось и от нянек с гувернантками. Далеко не в каждом доме гувернанткам позволяли бить своих воспитанников — некоторые в таких случаях призывали на помощь папаш, — но там, где позволяли, они могли лютовать по-настоящему. Например, некая леди Энн Хилл так вспоминала свою первую няньку: «Один из моих братьев до сих пор помнит, как она уложила меня к себе на колени, когда я еще носила длинную рубашку (тогда мне было от силы 8 месяцев) и со всей силы била меня по заду щеткой для волос. Это продолжалось и когда я стала старше.» Няня лорда Курзона была настоящей садисткой: однажды она приказала мальчику написать письмо дворецкому с просьбой подготовить для него розги, а потом попросила дворецкого зачитать это письмо перед всеми слугами в людской.

Настоящий скандал, связанный с жестокой гувернанткой, разразился в 1889 году. В английских газетах нередко встречались объявления вроде «Холостяк с двумя сыновьями ищет строгую гувернантку, которая не погнушается поркой» и дальше в том же развеселом духе. По большей части, так развлекались садомазохисты в эпоху, когда не было еще ни чатов, ни форумов специфической направленности. Каково же было удивление читателей «Таймс», когда одно из этих объявлений оказалось подлинным!

Некая миссис Уолтер из Клифтона предлагала свои услуги в воспитании и обучении неуправляемых девочек. Предлагала она и брошюрки по воспитанию молодежи, по шиллингу за штуку. Редактор газеты «Таймс,» где и было опубликовано объявление, уговорил свою знакомую связаться с загадочной миссис Уолтер. Интересно было разузнать, как именно она воспитывает молодежь. Находчивая леди написала, что ее малолетняя дочь совсем от рук отбилась и попросила совета. Воспитательница клюнула. Сообщив свое полное имя — миссис Уолтер Смит — она предложила взять девочку к себе в школу за 100 фунтов в год и как следует ее там обработать. Более того, она готова была показать рекомендательные письма от духовенства, аристократов, высоких военных чинов. Вместе с ответом, миссис Смит прислала и брошюрку, где описывала свой метод воздействия на неуправляемых девиц. Причем так красочно описывала, что за неимением другого дохода, она могла бы писать садомазохистские романы и грести деньги лопатой. Как жаль, что именно эта идея не постучалась ей в голову!

Журналистка решила встретиться с ней лично. Во время интервью, миссис Смит — высокая и крепкая дама — сообщила, что в ее академии есть и двадцатилетние девицы, причем одной из них пару недель назад она нанесла 15 ударов розгой. При необходимости, воспитательница могла приехать и на дом. Например, к тем особам, которые нуждались в дозе английского воспитания, а матери-ехидны никак не могли организовать им порку своими силами. Этакая тетенька-терминатор. Будучи дамой пунктуальной, все свои встречи она заносила в записную книжку. За прием она брала 2 гинеи. Судя по всему, среди ее клиентов было немало и настоящих мазохистов.

Как только интервью миссис Смит было опубликовано, в редакцию хлынул поток писем. Громче всех надрывались те дамы и господа, кого добрая гувернантка упомянула среди своих поручителей. Выяснилось, что миссис Смит была вдовой пастора, бывшего директора школы Всех Святых в Клифтоне (что касается порки, наверняка муж не раз показывал ей мастер-класс). После его смерти, миссис Смит решила открыть школу для девочек и попросила у знакомых рекомендательные письма. Те с радостью согласились. Потом все как один уверяли, что знать не знали и ведать не ведали про воспитательные методы миссис Смит. Открестилась от нее бакалейщица миссис Клапп, которая, судя по брошюрке, поставляла ей розги, костюмы из латекса, кляпы, пушистые розовые наручники. Таким образом, хотя многие англичане и поддерживали порку, но связываться с такой скандальной и откровенно неприличной историей никому не хотелось. Да и к порке девочек относились далеко не с тем же энтузиазмом, как к порке мальчиков.

Телесные наказания были распространены как дома, так и в школах. Нелегко отыскать средневековую гравюру с изображением школы, где учитель не держал бы в руках целую охапку розог. Такое впечатление, что весь учебный процесс сводился к порке. В 19м веке дела обстояли не многим лучше. Основные аргументы в пользу школьной порки сводились к тому что:

1) так завещал нам Соломон
2) школьников всегда драли и ничего, столько поколений джентльменов выросло
3) такая вот у нас хорошая традиция, а мы, англичане, традиции любим
4) меня тоже драли в школе и ничего, заседаю в Палате Лордов
5) если в школе 600 мальчишек, то с каждым не побеседуешь по душам — проще выдрать одного, чтоб другие боялись
6) с мальчишками вообще иначе нельзя
7) а вы гуманисты-пацифисты-социалисты, что предлагаете, а? А? Ну и молчите тогда!

Учеников элитных учебных заведений били не в пример сильнее и чаще, чем тех, кто посещал школу в родной деревне. Особый случай — работные дома и исправительные школы для юных правонарушителей, где условия были совершенно кошмарными. Комиссии, инспектировавшие такие заведения, а так же школы при тюрьмах, упоминали о различных злоупотреблениях, как то чересчур тяжелые трости, а так же розги из терновника.

Несмотря на заверения порнографов, девочек в английских школах 19го века секли гораздо реже, чем мальчишек. По крайней мере, это относится к девочкам из среднего класса и выше. Несколько иной была ситуация в школах для бедных и приютах. Судя по отчету 1896 года, в исправительных школах для девочек применяли розги, трость и ремень-тоуз. По большей части, девочек били по рукам или плечам, лишь в некоторых случаях с воспитанниц снимали панталоны. Вспоминается эпизод из романа Шарлотты Бронте «Джен Эйр»:

«Бернс немедленно вышла из класса и направилась в чуланчик, где хранились книги и откуда она вышла через полминуты, держа с руках пучок розог. Это орудие наказания она с почтительным книксеном протянула мисс Скетчерд, затем спокойно, не ожидая приказаний, сняла фартук, и учительница несколько раз пребольно ударила ее розгами по обнаженной шее. На глазах Бернс не появилось ни одной слезинки, и хотя я при виде этого зрелища вынуждена была отложить шитье, так как пальцы у меня дрожали от чувства беспомощного и горького гнева, ее лицо сохраняло обычное выражение кроткой задумчивости.
— Упрямая девчонка! — воскликнула мисс Скетчерд. — Видно, тебя ничем не исправишь! Неряха! Унеси розги!
Бернс послушно выполнила приказание. Когда она снова вышла из чулана, я пристально посмотрела на нее: она прятала в карман носовой платок, и на ее худой щечке виднелся след стертой слезы.»

Одной из самых престижных школ в Англии, если не самой престижной, в 19м веке был Итон — пансион для мальчиков, основанный еще в 15м веке. Итонский колледж воплощал суровое английское воспитание. В зависимости от объема знаний, учеников определяли в Младшее или Старшее Отделение (Lower/Upper School). Если предварительно мальчики занимались с репетитором или прошли подготовительную школу, они попадали в Старшее Отделение. В Младшее обычно поступали ученики, еще не достигшие 12ти. Иногда случалось, что и взрослый парнишка попадал в Младшее Отделение, что было особенно унизительно. При поступлении в колледж, ученик попадал под опеку наставника (tutor), в апартаментах которого он проживал и под началом которого обучался. Наставник был одним из учителей в колледже и надзирал в среднем за 40 учениками. Вопрос об оплате родители решали напрямую с наставником.

Поскольку наставник фактически выступал в роли опекуна по отношении к ученику, он же имел право его наказывать. Для проведения наказаний, учителя обращались за помощью и к старшим ученикам. Так, в 1840х на 700 учеников в Итоне приходилось всего 17 учителей, так что старосты были просто необходимы. Таким образом, старшие ученики могли официально бить младших. Естественно, санкционированными порками дело не обходилось, имела место и дедовщина. Один из выпускников Итона впоследствии вспоминал, как старшеклассник однажды принялся избивать его друга прямо во время ужина, колотил его по лицу и голове, в то время как остальные старшеклассники как ни в чем не бывало продолжали трапезу. Таких происшествий было великое множество.

Кроме того, имела место быть квази-феодальная система, так называемый fagging. Ученик из младших классов поступал в услужение к старшекласснику — приносил ему завтрак и чай, зажигал камин и, если потребуется, мог сбегать в табачную лавку, хотя такие эскапады карались суровой поркой. В идеале эти отношения напоминали связь сеньора и вассала. В обмен на услуги, старшеклассник должен был защищать своего подчиненного. Но детскую жестокость никто не отменял, так что старшие ученики очень часто вымещали свои обиды на младших. Тем более, что обид накапливалось не мало. Жизнь в Итоне была не сахар даже для старшеклассников. Подвергнуться порки могли и 18ти — 20летние юноши, фактически, молодые мужчины, завтрашние выпускники. Для них наказание было особенно унизительным, учитывая его публичный характер.

Как же проходили телесные наказания в Итоне? Если учитель жаловался на одного из учеников директору колледжа или заведующему Младшим Отделением, — в зависимости от отделения ученика, — имя провинившегося вносили в особый список. В назначенный час ученика вызывали для порки. В каждом отделении была колода для порки (среди учеников считалось особы шиком украсть ее, а так же розги, и спрятать где-нибудь). Несчастный становился на колени возле колоды и перегибался через нее. Секли в Итоне всегда по обнаженным ягодицам, так что штаны тоже приходилось снимать. Возле наказуемого становились двое учеников, которые заворачивали ему рубашку вверх и удерживали его во время порки. Иными словами, наказания в Итоне были ритуализированные, что заводило мазохистов вроде Суинберна как валерьянка кошку.

Что касается итонских розог, то они вселяли страх в ученические сердца. Напоминали они метелку с ручкой длиною в метр и пучком толстых прутьев на конце. Заготавливал розги директорский слуга, каждое утро приносивший в школу целую дюжину. Иногда ему приходилось пополнять запас в течение дня. Сколько деревьев на это изводили, страшно и подумать. За обычные провинности, ученик получал 6 ударов, за более серьезные проступки их число возрастало. В зависимости от силы удара, на коже могла выступать кровь, а следы от порки не проходили неделями. Розга была символом Итона, но в 1911 году директор Литтелтон совершил святотатство — упразднил розгу в Старшем Отделении, заменив ее тростью. Бывшие ученики Итона пришли в ужас и наперебой уверяли, что теперь образование пойдет псу под хвост. Родную школу без розог они просто не могли вообразить!

Экзекуции в Старшем Отделении проводились в кабинете директора, так же известного как библиотека. Впрочем, как в Младшем, так и в Старшем Отделении, экзекуции были публичными. Любой из учеников мог на них присутствовать. В этом, собственно, и заключался эффект порки — чтобы одним махом напугать как можно больше народа. Другое дело, что зачастую итонцы приходили на порки как на шоу, скорее злорадствовать чем на ус мотать. Впрочем, ученики, которых никогда не секли дома, приходили в шок от такого зрелища. Но и они вскоре привыкали. Судя по воспоминаниям выпускников, со временем они переставали бояться или даже стыдиться порки. Выдержать ее без криков было своего рода бравадой.

Посылая сыновей в Итон, родители отлично знали, что порки их отпрыскам не избежать. Многие сами были выпускниками Итона и считали, что розги пошли им только на пользу. В этом плане, интересно происшествие с мистером Морганом Томасом из Сассекса в 1850х. Когда его сыну-ученику Итона исполнилось 14, мистер Томас заявил, что отныне он не должен подвергаться порке. В его возрасте, это наказание слишком унизительно. Сообщил он это сыну в частном порядке, администрация колледжа ничего не знала об этих инструкциях. Четыре года юный Томас протянул без серьезных нарушений. Но когда ему стукнуло 18, юношу заподозрили в курении и приговорили к телесному наказанию. Тогда-то он и открыл своему наставнику, что отец строго-настрого запретил ему подчиняться итонским правилам в этом случае. Директор не стал писать отцу ученика — просто исключил юного Томаса за неповиновение. Тогда мистер Томас затеял кампанию в прессе с целью отмены телесных наказаний в Итоне. Ведь согласно парламентскому акту от 1847 года, преступников старше 14 лет запрещено было пороть розгами (на протяжение всего 19го века, эти правила менялись, становясь то мягче, то жестче). Но если закон щадил филеи юных правонарушителей, то почему же можно было сечь 18летних джентльменов за такие мелкие проступки? К сожалению, разгневанный отец так ничего и не добился.

Время от времени вспыхивали и другие скандалы, связанные с жестокостью в школах. Например, в 1854м году староста в школе Хэрроу нанес другому ученику 31 удар тростью, в следствие чего мальчику понадобилась медицинская помощь. Об этом происшествии раструбили в «Таймс,» но никаких последствий скандал не повлек. Директор школы доктор Чарльз Воган был ярым сторонником порки, а бывшие ученики с дрожью вспоминали школьные наказания. Лишь в 1859 году, после 15 лет в этой должности, его наконец попросили уйти в отставку. Не из-за изуверских методов воспитания, а потому что Воган проявлял излишнее внимание к некоторым ученикам. Педерастия директора стал последней каплей. В 1874м году преподобный Мосс, директор школы в Шрусберри, нанес ученику 88 ударов розгами. По свидетельству врача, осмотревшего мальчика через 10 дней после происшествия, его тело все еще было покрыто рубцами. Невероятнее всего то, что о жестокости директора читатели «Таймс» узнали из его же письма! Раздосадованный Мосс написал в газету, жалуясь, что отец мальчишки растрезвонил о наказании на всю округу. Как будто что-то серьезное произошло! Обычное ведь дело. Разумеется, директора с должности не сняли, лишь попросили впредь считаться с общественным мнением и не наказывать учеников столь сурово.

Настоящим адом на земле была школа-интернат Christ's Hospital в Лондоне. После того, как в 1877 году 12летний ученик Уильям Гиббз повесился, не выдержав издевательств, школа попала в поле зрения Парламента. Выяснилось, что с восьми вечера до восьми утра никто из учителей не присматривал за воспитанниками. Власть была сосредоточена в руках старост, т.е. старших учеников, а те творили, что хотели. У Уильяма Гиббза был конфликт с одним из старост. Мальчик уже сбегал из школы однажды, но его вернули и жестоко высекли. А когда и повторный побег не увенчался успехом, Уильям предпочел самоубийство еще одной порке. Вердикт врача — «самоубийство в состоянии временного помешательства.» Порядки в школе остались прежними.

Напоследок хочется процитировать пронзительный отрывок из воспоминаний Джорджа Оруэлла. В возрасте 8ми лет он поступил в подготовительную школу Св. Киприана. Задачей подготовительных школ было натаскать мальчиков для поступления в престижные учебные заведения, в тот же Итон. Частью такой подготовки были и регулярные телесные наказания. В нижеприведенном отрывке маленького Джоржа вызвали к директору, чтобы высечь за тяжкий проступок — во сне он мочился в постель.

«Когда я явился, Флип чем-то занималась за длинным полированным столом в прихожей кабинета. Ее рыскающие глаза меня тщательно осмотрели. Мистер Уилкес, по прозвищу Самбо, ждал меня в кабинете. Самбо был сутулый, неуклюжий мужчина, небольшой, но ходивший вперевалку, круглолицый, похожий на огромного младенца, обычно находившийся в хорошем расположении духа. Конечно, он уже знал, зачем я к нему явился, и уже вынул из шкафа наездничий кнут с костяной рукоятью, но частью наказания было вслух объявить свой проступок. Когда я это сделал, он прочитал мне короткую, но напыщенную нотацию, после чего схватил меня за шкирку, согнул, и начал бить наездничим кнутом. В его привычках было продолжать читать нотацию во время битья; я запомнил слова «ты гряз-ный маль-чи-шка», произносимые в такт ударам. Мне не было больно (наверное, он меня не очень сильно бил, так как это был первый раз), и я вышел из кабинета, чувствуя себя гораздо лучше. То, что после порки мне не было больно, было в некотором смысле победой, частично стершей стыд от мочения в постель. Возможно, я по неосторожности даже позволил себе улыбнуться. В коридоре перед дверью прихожей собрались несколько младших мальчиков.
— Ну как — пороли?
— Даже больно не было, — с гордостью ответил я.
Флип все слышала. Незамедлительно послышался ее крик, обращенный ко мне.
— А ну, иди сюда! Немедленно! Что ты сказал?
— Я сказал, что мне не было больно, — пробормотал я, запинаясь.
— Как ты смеешь такое говорить! Думаешь, это пристойно? ЕЩЕ РАЗ ЯВИСЬ в кабинет.
В этот раз Самбо на меня поналег по-настоящему. Порка продолжалась поразительно, ужасно долго — минут пять — и закончилась тем, что наездничий кнут сломался, и костяная рукоять полетела через комнату.
— Видишь, к чему ты меня вынудил! — сказал он мне рассерженно, подняв сломанный кнут.
Я упал в кресло, жалко хныча. Помнится, это был единственный раз за все мое детство, когда битье меня довело до слез, причем даже сейчас я плакал не из-за боли. И в этот раз мне особенно не было больно. Страх и стыд имели обезболивающий эффект. Я плакал отчасти оттого, что от меня это ожидалось, отчасти из искреннего раскаяния, и отчасти из глубокой горечи, которую трудно описать словами, но которая присуща детству: чувства заброшенного одиночества и беспомощности, чувства, что ты оказался не просто во враждебном мире, но в мире добра и зла с такими правилами, которые невозможно исполнять.»

Телесные наказания в английских государственных школах, а так же в частных школах, получающих государственные субсидии, запретили в 1987 году. В оставшихся частных школах телесные наказания отменили еще позже — в 1999м году в Англии и Уэльсе, в 2000м году — в Шотландии, и в 2003м — в Северной Ирландии. В некоторых штатах США телесные наказания в школах разрешены до сих пор.